Колдун-1 Чужое Сердце - Страница 83

Отбросив щит, я выхватил из онемевших рук врага меч и, сбрасывая тело в голодную пропасть, таки сделал шаг вперед. Второй меч придавал уверенности, и хоть данное оружие сильно отличается от привычных сабель, но и это позволяет дышать свободнее.

Новый противник показался мне очередной головоломкой, которую нужно решить в срочном порядке. Команды "Шаг" разделяет лишь тридцать секунд, мгновение для влюбленной парочки, и вечность для солдата. Десятки гибнут за этот срок, сотни получают раны. Не обращая внимания на рассеченный бок, я взглянул в глаза противника, там не было ярости, или решимости, лишь страх.

"Юнец" — понял я и одним движением, использовав клинки как ножницы, снес ему голову.

Снова шаг вперед, а чувства подсказывают что в спину уже дышит союзник, готовый в любой момент спихнуть мое умирающее тело со стены и самому схватиться с ненавистным противником. Во что бы то не стало я не должен допустить этого. Меньше чем на удар сердца, я погрузился в себя, все не так уж печально левая рука стала одной сплошной гематомой, перелома нет. На голове рваная рана, кости не задеты, лишь содран крупный лоскут кожи. Беспокоит только бок, еще бы пол ладони и прощай печень, здравствуй круг перерождения.

Прокрутив запястья, и сжав зубы от взорвавшейся болью левой руки, я принял удар на скрещенные клинки. Необычный воин, вместо щита и меча, изогнутая секира. Если бы удар пришелся не вскользь, а был бы выполнен в перпендикулярном сечении, то одной руки я лишился бы точно. Не теряя времени я на полную катушку использовал полученное преимущество. Без щита я проворнее, ни что не тянет меня к земле, ничто не застилает взор. Как всегда, оказавшись почти вплотную к земле, я извернулся ужом, и по рукоятку погрузил клинок в тело врага. Секира выпала из его рук, а сам он упал по ту сторону от стены. Не судьба суровому воину быть похороненным на родной земле. Его глаза выжрут ворону, мясо обглодают волки, а кости растащат другие падальщики. На Ангодоре нет лекарей, облаченных в белые одежды, никто не заберет павшего с поля боя. Похороны это привилегия победителя, бесчестие удел проигравших.

Снова шаг и снова бой. Отклонив удар меча, и подныривая под щит, я отсек врагу руку, ночное небо огласил вопль обреченного на смерть воина, мгновение спустя, с рассеченной гортанью, он сорвался со стены. Его заменил очередной противник. И опять передо мной возникла задачка. Короткое копье и щит. Прямо спартанец какой-то. Пришлось отступить, избегая опасного стального жала. Держа щит прямо перед собой, Нимиец, подобно швейной машинке, с немыслимой скоростью обрушивал на меня серию выпадов. Иногда уворачиваясь, реже уклоняясь, я старался выгадать момент для атаки. Но защитник не давал мне ни секунды на раздумья, он напирал с неуклонностью разъяренного носорога. Но судьба сегодня на мое стороне, среди беспорядочного звона стали, я расслышал смачный "Чпок", и копьеносец поскользнулся, по камню растеклось белесое пятно, напрыгнув на него, я левым клинком заблокировал щит, а правый вонзил в прорезь для глаз. Очередной крик ознаменовал собой двадцать сантиметров отвоеванного пространства. И тут меня охватил приступ апатии, пять мертвецов, а преодолен лишь метр, и сколько же мне нужно выстоять, смогу ли я выжить, когда впереди тысячи защитников и многие километры.

Где-то на горизонте, в северной части города в небо взвился высокий, почти бесконечный столб огня, потом на город обрушилась одна из казней египетских. То тут, то та звучали отголоски взрывов, а внизу расцветали оранжевые цветки пожаров. Бой на стене застыл, все как завороженные смотрели на пылающий Мальгром. Спустя лишь один удар сердца за спиной послышались крики, имперцев охватил жар битвы, они как обезумевшие мясники вопили в предвкушении наступающей смерти. Лица Защитников почернели, мне показалось, что в черной ночи прорезались звезды бездны.

Битва возобновилось, что-то кричали за спиной, но я не слышал. Для меня свет сошелся клином на кончиках меча. Единственное что я могу, выжить и дождаться команды "Отступать". Сразив очередного противника, я почувствовал, как немеет левая рука, как теряет свою прыть сжатый в ней клинок.

— Давай же! — рычал я сквозь зубы, моля офицера об отступлении, но команды так и не поступало.

Пропустив удар в бедро, и почувствовав как взрезает плоть вражеской клинок, я взревел подобно разбуженному в зимнее время медведю, и прочертил в воздухе замысловатый узор. В освященною пожарами пропасть рухнуло разрубленное тело. Сперва полетели руки, потом голова, а потом скрылся и корпус. До крови раскусив губу, я занял позицию для обороны. Больше не сделать мне шаг, больше не выполнить "Змеиного шага". Левая рука не слушается, правая нога отказывает, а впереди бескрайня река, где серебряными волнами вздымаются шлемы защитников.

Передо мной возник невысокого роста солдат. Из его глаз катятся слезы.

"Доброволец" — усмехнулся я. Что за ирония, пройти суровые тренировки, выжить под натиском смертельно опасных врагов, и пасть от руки юнца, только вчера взявшего в руки меч.

Защитник что-то закричал, но я не особо разбираюсь в Нимийском, да и уши уже ничего не слышат кроме стука сердца. Выставив перед собой меч как обычный дрын, парнишка ринулся в атаку, собрав остаток сил, убывающих как песок из разбитых песочных часов, я плоскостью клинка отклонил атаку. И парень, не справившись с инерцией, ушел на корм голодной пропасти, следом за ним рухнул и я. Тьма окутала мир, ледяные когти сжали дрожащее сердце, и его замедляющийся шум, перекрыл свист ветра, но я не вспомнил ничего. Не увидел прошлого, ни прозрел будущего, перед моим внутренним взором не всплыли лица друзей, и, тем более, любимой.